1944 год. Как-то, ребята из разведки, вернувшись с очередного задания, принесли трофейную гармошку с немецким строем и вручили её моему деду со словами:
— На, попробуй, — может получится у тебя и на ней играть. (Узнали, что до войны он был гармонистом.)
Получилось. Оказалось, что на ней легко и приятно играть. А ещё у деда был неплохой голос. Знал много песен. Но самыми любимыми были: «В землянке», «Тёмная ночь», «Синий платочек», «Катюша». И другим бойцам эти песни тоже очень нравились.
Однажды Игнат — фронтовой товарищ, во время очередного затишья, попросил:
— Николай, а давай — «В землянке»! Спели. Помолчали. А потом тот мечтательно сказал:
— Эх, слетать бы домой хоть на минутку! Как они там? Согласен. Даже пусть меня и не увидит, и не услышит никто… А мне бы только одним глазком глянуть на них, на свой двор: мама, как всегда на крылечке (тут светлее), что-то зашивает, чинит, латает. За внуком наглядывает. Оля моя воду из колодца достаёт. Неподалёку возле кучи белого песка, что-то старательно сооружает маленький Ваник. Колодец у нас знатный. Все говорят, что наша вода самая вкусная. А журавлём воду из него доставать — любо-дорого. Ведро с водой, кажется, прямо само летит. Успевай только придерживать. Летом, в косовицу, на Оболонье воду брали только из нашего колодца. Отвозили её в бочках косарям. Перед самой войной почистили, подкопали его. А выкопанный из колодца песок недалеко сложили. Так Оля сказала: — Пусть Ваник здесь забавляется, играет. На виду будет. За этим шустриком малым глаз да глаз нужен, — с ноткой гордости произнёс Игнат. Потом, чуть тише, дрогнувшим голосом сказал:
— А головёнка-то у Ваника беленькая, что тот песочек. И не отличишь… Помолчал. Потом продолжил.
— Не поверите, а как-то летом мы целую неделю ели опята, выловленные из нашего колодца.
Сруб колодезный уже старый. Но дерево ещё крепкое, держит. А однажды из стенок его целыми семейками полезли опята! Сначала мы думали, что это ужовики — несъедобные грибы значит. Ну и стали мы их из колодца таскать. Наберёшь полведра воды для веса, и соскребаешь со стенок краем этого ведра семейку покрупнее. Они падают в ведро с водой. Достаёшь их, — и за новой порцией — в колодец. А те грибы, что мимо ведра в колодец падали, ведром же легко и вылавливались. Мы собираем, а они, знай себе растут. А потом их — на сковородку, да с лучком, да с картошечкой варёной!..
Все диву давались, да в колодец наш заглянуть приходили, чтобы своими глазами увидеть, что и правду так бывает: грибы не только в лесу, но и в своём колодце собирать можно.
А под босыми ногами — зелёная травка во дворе. Эх! — мечтательно вздохнул Игнат.
Слушая его, мы тоже уносились мысленно домой. Вспоминали своих родных и близких…
А потом был бой. Бой, из которого Игнат уже не вернулся… Безмолвный и невидимый для всех, улетел, наверно, в, милые его сердцу родные места. Туда, куда всё время так стремилась душа солдата.
Николай БОГУШ, г. Житковичи.
